Личные зарисовки о НПУРовском концерте в Тюмени

В эпоху, когда слово "принципы" переживают лингвистическую смерть, проще обходиться банальными истинками. Я даже специальную записную книжонку завел, в которую в попыхах жизни и записываю их (чтобы потом было чего держаться). Ну, например, под номером двадцать два записано: "Никогда не доверяй хиппи и журналистам". Додумался я до подобной чуши после того, как в одном чужом для меня мегаполисе благодаря помощи знакомых хиппообразных журналистов оказался вписан на ночь в квартиру к пассивному. Тот полночи приставал ко мне с предложением "взять его", после чего я не выдержал и сбежал без обуви и сумки с заначкой хавки. Остатки ночи я предавался мерзким мыслям об относительности тепла (плюс пять показались мне прохладными) и о том, что Эдичка Лимонов из меня никогда не выйдет.

Вот эту запись под номером 22 я и вспомнил, когда обнаружил себя едущим по городу Тюрьмени в маленьком автобусике, слушая в наушниках песни с sevenskiesmusic.com. Справа от меня светились улыбками сфинксов Фидель и Кенга, а слева - не менее рефлекторные Михрютка и Паша Морозов. По счастливой случайности мы с Сегой оказались единственными стоящими в автобусе, битком набитом каменолицыми музыкантами. Статичные позы последних демонстрировали годами отрепетированную презрительность к братьям по несчастью (читай - по цеху), которая (как всем музыкантам известно) является единственным способом заработать себе звездный статус. Мы с Сегой тоже изо всех сил пыжились, но наша природная бездарность то и дело проступала в чертах лица. Особенно нас подводили струйки слюны, время от времени пробегающие по нашим аристократическим подбородкам. В глазах Сеги я явственно читал немой вопрос "Что мы тут делаем? Acid Umbrellas тут даже не играет!!!". Боюсь, в моих он читал то же самое.

Наконец, мы добрались до места и нам тут же (с интервалом в полчаса) стали говорить, что обед откладывается. Это было как нельзя кстати, потому что я забыл запах денег ещё две недели назад. Зато нам подарили администратора. Это была Мила. Она, не давая нам опомниться после непристойной сцены знакомства, тут же предложила сводить нас (включая "Катарсис", с которым нас специально для неё спарили) в краеведческий музей, музыкальный магазин и к ней домой. В детстве мы все зачитывались "Историей Ока", поэтому НЕМЕДЛЕННО и хором согласились на последнее предложение.

В квартире было уютно. Там даже была пишущая машинка! Я немедленно уселся за клавиатуру и стал выстукивать что-то меланхоличное "... его набухший от непрестанного перетягивания резиновым жгутом детоделательный орган невинно упал на её...". Все напряженно молчали. Потом вдруг все разом заговорили и так же резко снова замолчали. Потом опять заговорили. Речь шла (последовательно) о одомашненных крысах, спирали вселенной, соли для ванной, ночной медитации, сибирском панке и просто о чем-то невнятном. Но, в конце концов, разговор опять сошел на нет. Помолчали ещё немного. Видимо, решив бесповоротно взять инициативу в свои руки, Саня Яшников повернулся к вокало-гитаристу "Катарсиса" Лехе и сказал:
-- Вам нужно петь не "праздник в жопу", а "праздник в бубен".